Дело о похищенных младенцах - Страница 25

Телефонный аноним расписал те странности в поведении моего сына в детстве, о которых мог знать только Дятлов.

Деньги за молчание о связи недавних изнасилований и больного ребенка шантажист предлагал послать по почте до востребования в почтовое отделение, которое находится через дорогу от больницы Дятлова.

Подземельный замолчал, видимо, наслаждаясь нашим удивлением.

— И что вы? — спросила я.

— Я не такой дурак, чтоб платить шантажисту, хотя мне дорога моя репутация, — сказал чиновник. — Я просто решил использовать имеющуюся информацию. До меня часто доходили слухи от знакомых военкомов, что Дятлов берет взятки и выписывает липовые «голубые» диагнозы призывникам. Я решил, что доктор, так пренебрежительно относящийся к врачебной тайне, должен сидеть. Я едва ли не самолично обошел все военкоматы, чтоб выявить подозрительных гомиков. Таких развелось в последнее время — на целый полк хватило бы… Едва ли не добрую половину сомнительных приверженцев однополой любви поставлял в военкоматы наш знаменитый сексопатолог.

Дальше все было делом техники. Мой приятель, следователь Пулеев, с энтузиазмом воспринял идею завести дело против Дятлова — у них, видимо, какие-то свои счеты были. Что там делал Пулеев с призывниками, откосившими от армии с помощью Дятлова, я не знаю, но следователь заставил-таки их сознаться в том, что доктор засвидетельствовал в парнях отклонения ориентации всего за три тысячи долларов. Им, наверное, даже штаны снимать не пришлось. По собственной инициативе — я был против — для укрепления обвинения Пулеев послал к Дятлову двух настоящих гомосексуалистов. Им светил срок за торговлю наркотиками, и они сочли за благо сходить на прием к Дятлову, получить справки, а затем свидетельствовать против нашего сексопатолога.

Это один из немногих случаев, когда наша система работает на благо истины, ради того, что наказать мздоимца по заслугам, — подвел итог Иван Викторович, театрально разведя руки.

Я была в шоке. Вряд ли Подземельный будет врать тем, у кого в руках находится честь его семьи. Получается, доктор Дятлов оказался не только взяточником, но и шантажистом! Вот тебе и светило сексопатологии. Как он умело притворялся! Извращенец!…

***

Деньги с чиновника хитрый Гвичия все же взял. Пришлось задним числом подписать договор о комплексе оперативно-розыскных работ, целью которых было обнаружение Павла Подземельного. Поскольку цель была достигнута, Гвичия взялся предоставить Подземельному-старшему подробный отчет о поиске. Интересно, что он там понапишет?

«Рискуя жизнью, беременный агент Железняк пробиралась в потемках к заброшенному сортиру…»?

***

Этой ночью мне так и не удалось уснуть. Проклятый сескопатолог не давал мне покоя. Оказывается, за маской простодушия скрывалась змеиная хитрость. Шантажист средней руки сам бы пришел к чиновнику и прямо попросил бы денег. А почему бы и нет? За хранение секретов тоже надо платить. Как нам… А тут хотел и на елку влезть, и попу не ободрать — с высокопоставленным приятелем не ссориться и денег заработать.

И все-таки как-то не вязался Дятлов в моем сознании с образом хитрожопого шантажиста и взяточника. Ну ладно, пусть Дятлов — еще и великий актер. Лицемер. Но тогда не могу понять одного. Почему он, такой хитрый и осторожный, позволил завести против себя уголовное дело и даже не пытался никак себя спасти. Если верить рассказам свидетелей, в своей противозаконной деятельности он такой беспечностью не отличался: и взятки посылал брать другого человека, и шантажом занимался через посредника…

Тут меня осенило. Я выскочила из кровати и принялась нарезать круги по комнате. Какая же я была дура! Почему сразу не догадалась?!

— Модестов, я все поняла! — тормошила я мужа.

— Я тоже, — как-то ехидно ответил он, — ложись спать.

Остаток ночи я провела в нетерпении, дожидаясь, пока проснется и выйдет на работу весь остальной город. В девять часов я наспех оделась и отправилась к доктору Дятлову, естественно, захватив свой любимый разводной ключ.

***

— Доктор на совещании, — предельно вежливо констатировала секретарша Дятлова и, улыбаясь, заключила:

— Будет нескоро.

— Он мне не нужен. Ведь он здесь ни при чем, — ответила я. — Правда?

— То есть?

— Он не мог брать деньги за липовых педиков, не мог шантажировать бедного Подземельного. Не так ли? — Я приблизилась вплотную к столу секретарши и нависла над ней.

— Не мог? — неуверенно переспросила она.

— Не мог. Потому что все это делала ты. — Я без разрешения перешла на «ты», поскольку как-то неловко называть на «вы» преступника.

— Что вы себе позволяете? — взвизгнула, побледнев, секретарша.

— Ты, гадина, пользовалась полнейшим доверием, которое тебе оказывает доктор, который готов расписаться даже на туалетной бумаге, если она будет в твоих руках, а ты… Ты подсовывала ему бланки справок и сама вписывала диагноз. Ты… — Мне хотелось ее оскорбить, чтоб вывести из себя, но на ум ничего, кроме слова «ты», не приходило. — Ты знала, что сын Подземельного маньяк, и тебе было мало денег от педиков, тебе захотелось еще вице-губернаторской капусты. Да?

— Что вы себе позволяете? — ничего больше секретарша сказать не могла.

Ее погубила ее стервозность. Будь она девушкой вдумчивой и уравновешенной, она легко бы держала линию защиты, учитывая, что моя обличительная речь основывалась на одних догадках. Но она сделала ошибку.

Секретарша вскочила и набросилась на меня, видимо, мечтая убить и подложить в кабинет Дятлова. Такую подставу я никак не могла позволить. Она вцепилась мне в волосы, но тут же получила сокрушительный удар сумкой с тяжелым разводным ключом. Она с криком бросилась на меня во второй раз, и мы, сцепившись, упали на пол.